Родительское собрание в детском саду похоже на слёт кокаиновых белок-истеричек. Так я себе этот слёт представляю.
Помните, в школе обязательно есть такой человек — подсирака, жопа класса. Да, фиксация на фактуре телесного низа обязательна. Это же про школу. Так вот. Такой человек, который, не может воспринимать спокойно даже самые обычные и устоявшиеся мелочи.
— Отступили четыре клеточки, чертим поля.
— А можно три клеточки? А можно не чертить? А у меня листок в линейку. А можно, я не буду писать контрольную? А можно я мел в ухо засуну?
Он не двоечник, не хулиган и не талант с нестандартным мышлением и немотивированным ассоциативным рядом. Он просто pain in the ass. Бессмысленное существо, которому катастрофически не хватает внимания.
У всех был такой в классе.
Но в классе он был один. И мне казалось, что это явление вообще типично только для подросткового периода.
На родительском собрании в детском саду такие все.Родительское собрание в детском саду похоже на слёт кокаиновых белок-истеричек. Так я себе этот слёт представляю.
Помните, в школе обязательно есть такой человек — подсирака, жопа класса. Да, фиксация на фактуре телесного низа обязательна. Это же про школу. Так вот. Такой человек, который, не может воспринимать спокойно даже самые обычные и устоявшиеся мелочи.
— Отступили четыре клеточки, чертим поля.
— А можно три клеточки? А можно не чертить? А у меня листок в линейку. А можно, я не буду писать контрольную? А можно я мел в ухо засуну?
Он не двоечник, не хулиган и не талант с нестандартным мышлением и немотивированным ассоциативным рядом. Он просто pain in the ass. Бессмысленное существо, которому катастрофически не хватает внимания.
У всех был такой в классе.
Но в классе он был один. И мне казалось, что это явление вообще типично только для подросткового периода.
На родительском собрании в детском саду такие все.
Улыбчивая старой советской школы воспитательница в строгом платье поставленным голосом говорит:
— Для занятий физкультурой детям необходимо иметь в шкафчике чешки (помните эту прекрасную обувь?), черные шорты и белую футболку без рисунка.
— А можно с рисунком?
— Рисунок отвлекает детей. Для занятий физкультурой лучше, чтобы все дети были в простых белых футболках.
— А можно серую футболку?
— Лучше белую.
— Понятно. А вот у нас есть белая с рисунком. Подойдет?
— Лучше купите белую.
— Понятно. А вот есть с длинным рукавом. Можно?
— Лучше с коротким.
— Серую, значит?
— Лучше белую.
— А чешки нужны да?
— Да, чешки нужны.
— А можно вот резиновые вьетнамки?
— В резиновых тапках детям будет неудобно заниматься. Будет хорошо, если вы купите чешки.
В самом деле, чешки, белая футболка и черные шорты продаются набором в любом детском магазине — не мазеркер, а в нормальном — стоят 300р. за всё.
— А можно в кроссовках?
— Чешки — оптимальное решение.
— Понятно. А вот у нас есть зеленые сандалии.
— Лучше чешки.
— Понятно. А шорты белые нужны?
— Лучше черные.
— А белые подойдут? Или серые лучше?
— Лучше черные.
Я поражаюсь терпению и выносливости этой чудесной воспитательницы — настоящий титан духа. У нее красивое лицо, выразительная мимика, обаятельная улыбка. И еще она очень любит детей. И понимает их. Это ни с чем не спутаешь.
Кто-то прислал на собрание девяностолетнюю глухую бабушку.
— Что она говорит? — девять раз в минуту повторяет бабушка скрипучим голосом обращаясь к окружающим.
Выбрали, ну как выбрали, просто помолчали, строго говоря, родительский комитет в составе трех гиперответственных женщин, которым я, честно сказать, очень благодарен за то, что они взяли на себя труд. Женщины тут же начали громко считать, сколько потребуется собрать денег. Пришли к такому умозаключению:
— В общем, мы посчитаем, а потом скажем.
— Что они говорят? — переспросила бабушка.
— А давайте, вы посчитаете, сколько нужно денег, а потом скажете, — внезапно предложил кто-то из родителей.
— Мы сначала посчитаем тогда, а потом всем скажем.
— А вот у меня в школе был выпускной и собирали по четыре тысячи. Но там много чего входило в эти деньги. Автобус, алкоголь.
— При чём тут выпускной?
— Ну, я просто говорю. Много входило.
— А мы посчитаем и скажем.
— Да, вы скажите, пожалуйста. Посчитайте тогда и скажите.
— Да, просто, посчитать же нужно и тогда сразу скажем.
— Что она говорит?
И так полтора часа.
А за окном осенние сумерки и жёлтые листья на мокром ветру.